Мне показалось странным: как мог Вердиа наблюдать за торпедой, шедшей на глубине трех-пяти метров? Двумя неделями позже, когда во время похода на север я стоял на мостике крейсера "Либертад", убедился, что это действительно возможно. Наш корабль атаковали дельфины. Они шли за нами на порядочной глубине, но видели мы их очень ясно.
- Торпедо! - тревожно вскрикивали тогда сигнальщики».
Вообще, случай показал, как сильно рискует командование националистов, посылая на операции крупные корабли без достойного противолодочного прикрытия. В результате нагрузка на эти единицы флота несколько снизилась, хотя их продолжали активно использовать. Что касается «Эспаньи», то она была вынуждена ночи проводить далеко в море.
Остальные подлодки флотилии Вердиа тоже старались действовать активно, но, как правило, их героические усилия пропадали даром - в основном из-за технических недостатков торпедного оружия. Большинство оставшихся на вооружении торпед было закуплено еще в 1928 году у итальянских производителей. С тех пор они лежали мертвым грузом и постепенно, утрачивали свои боевые качества. Из-за неспособности защитить себя в нужный момент лодки гибли одна за другой.
C-6 под командованием Вердиа воевала дольше других. Забегая вперед, скажем, что в июле 1937 года командование этой субмариной перешло к дону Матиссе - таков был боевой псевдоним советского морского офицера, Героя Советского Союза Н.П. Египко. В районе Астурии, северного порта, который республиканцы удерживали дольше всего, C-6 потопила канонерскую лодку противника. Почти сразу же после этого лодка попала под бомбежку. Повреждения оказались настолько серьезными, что она потеряла ход. Специально созданная по этому поводу правительственная комиссия приняла решение затопить подводный корабль. Во французском порту Сен-Назер дон Матисса подобрал себе другую лодку, отремонтировал ее и в июле 1938 году вернулся назад, в Средиземное море. Однако подводный флот Испании как таковой перестал существовать гораздо раньше. Несмотря на все усилия Вердиа, к октябрю 1936 года в составе подводной флотилии республиканцев осталось всего три субмарины типа «C».
Вклад Вердиа в борьбу со сторонниками генерала Франко был бы куда большим, если бы еще в 1936 году командующий флотилией не погиб в Малаге. Вердиа отправился туда для уточнения загадочных обстоятельств гибели подлодки C-3, которая, едва отойдя от берега, камнем пошла ко дну. Мощным взрывом на поверхность выбросило двух человек - штурмана и командира корабля. Штурман выжил, но ничего нового о причинах катастрофы от него узнать не удалось. Было понятно лишь, что на лодке произошла серьезная авария. Вместе с тем Вердиа не исключал возможности атаки субмарины итальянской подлодкой.
Расследование затянулось, и командующий подводной флотилией решил ненадолго остаться в Малаге. Это решение стало роковым для Вердиа - он погиб во время воздушной бомбежки.
Так оборвалась жизнь одного из немногих опытных испанских офицеров-подводников конца 1930-х годов и вместе с тем идеалиста, который зачастую был склонен переоценивать боеспособность своих кораблей и надежность их личного состава.
ПРИБАЛТИЙСКО-СКАНДИНАВСКИЙ АЛЬЯНС ПРОТИВ СОВЕТОВ
(По материалам Я. Лескинена, И. Амосова и А. Почтарева.)
Почти 60 лет тема военного сотрудничества Финляндии и Эстонии в период между двумя мировыми войнами была окутана завесой строгой секретности. Лишь совсем недавно финский историк Яри Лескинен обнаружил в рассекреченных фондах государственного архива Эстонии новые документы, проливающие свет на тайные связи военных ведомств двух государств, направленные против СССР. Документы ранее секретных архивов бывшего Советского Союза тоже дают сведения о серьезном отношении в стране к направленному против нее финско-эстонскому альянсу, целью которого было запереть советский флот в Финском заливе. Финское военное руководство считало, что тесное военное сотрудничество с Эстонией значительно укрепит безопасность Финляндии перед восточной великой державой.
Военные ведомства обоих прибалтийских государств никогда не верили, что Советский Союз когда-либо примирится с заключенным в 1920 году в Тарту мирным договором, на который Советскую Россию вынудили сложившиеся не в ее пользу обстоятельства. Исходя из посылки, что СССР якобы никогда не сможет смириться с потерей Финляндии и стран Балтии, некогда принадлежавших Российской империи, генеральные штабы как Эстонии, так и Финляндии составляли общие планы обороны от Красной армии. Поворотным пунктом в оборонной политике Финляндии стал 1925 год, когда молодые, обученные в Германии егерские офицеры оттеснили от руководства вооруженными силами служивших ранее в России офицеров старшего поколения. Во времена последних военные планы Финляндии по своему характеру были преимущественно оборонительными, однако вставшие у руля в генштабе молодые егерские офицеры под руководством нового начальника генштаба полковника Курта Мартти Валлениуса первым делом принялись составлять новые планы с упором на наступление.
Для отражения этих воображаемых угроз в генштабе Финляндии было запланировано масштабное наступление через Карельский перешеек на Ленинград и главную базу советского Балтийского флота Кронштадт, если бы Советский Союз напал одновременно на Финляндию и Эстонию. В памятной записке, подготовленной и конце 1930 года оперативным отделом генштаба, отмечалось, что «как военно-политическая, так и стратегическая обстановка требует в этом случае взаимодействия с пограничными государствами. Любое ухудшение положения здесь ослабит также и стратегическое положение в Финляндии… Нам следует стараться вести военные действия так, чтобы облегчить положение на южной стороне Финского залива. Это требует мощного наступления из Финляндии на Ленинград и базу Балтийского флота. Лишь таким образом, возможно, удастся помочь бедственному положению Эстонии и Латвии. В наихудшем случае едва ли какая-либо другая помощь поспеет вовремя… Задачей Финляндии, с военно-политической точки зрения, будет помощь Эстонии и Латвии посредством связывания как можно больших русских сил».
В той же памятной записке предлагалось, чтобы финские войска «смело сконцентрировали все силы, которые только возможно выделить, на решающем направлении и попытались прорваться к Петербургу, что приведет либо к овладению Петербургом и уничтожению Балтийского флота, либо, более вероятно, к перегруппировке сил русских, при этом положение на южной стороне Финского залива можно будет спасти хотя бы на краткое время».
В Финляндии считали, что планы облегчения военного положения Эстонии предполагали наличие точных данных о военных ресурсах страны. Примечательно, что военное руководство Эстонии передало финнам все запрошенные совершенно секретные сведения о готовности страны к обороне. Начальники генштабов Финляндии и Эстонии, а также ведущие офицеры двух стран, отвечавшие за оперативное планирование, регулярно встречались между собой на уединенном острове в Финском заливе либо на корабле флота, чтобы сохранить все в тайне от журналистов и прочих посторонних наблюдателей.
На секретных февральских переговорах 1930 года в Таллине начальник оперативного отдела генштаба Финляндии подполковник Вяйне Карикоски предложил сотрудничество морских сил двух стран для заграждения Финского залива, одобренное командующим военно-морскими силами Эстонии контр-адмиралом Германом Сальца.
Эстонский контр-адмирал также добавил, что Советский Союз, очевидно, в случае войны станет минировать фарватеры между Порккала и Таллином, в самом узком месте Финского залива. Для предотвращения минирования Сальца, со своей стороны, предложил, чтобы финны построили на Порккала батарею береговой артиллерии большой мощности. Действуя со стороны Финляндии, батарея могла бы совместно с береговой артиллерией, расположенной на подступах к Таллину, общими усилиями заградительным огнем ограничить или даже пресечь продвижение советского флота из конца Финского залива в Балтийское море. Далее Сальца указал, что силы флотов обоих государств могли бы поставить широкое минное поле между Порккала и Таллином для усиления артиллерийского заграждения. Таким образом, финны и эстонцы могли бы создать систему обороны, подобную той, что имела на Балтике Российская империя еще в начале XX века для защиты Санкт-Петербурга.