9 февраля 1905 года японский отряд из крейсера и большого числа миноносцев неожиданно показался в районе Владивостока. Комендант крепости приказал всем субмаринам немедленно атаковать неприятеля: «Предлагаю вам выйти в море, а больше никаких объяснений от вас принимать не желаю!» В этом еще раз сказалось непонимание возможностей субмарин того времени.
Немногим раньше, в 1904 году, лейтенант Янович переделал одну из подлодок Джевецкого по своему проекту. Особенность этой лодки, получившей имя «Кета», заключалась в том, что она несла боевую службу в полупогруженном положении, оставляя на поверхности небольшую рубку, но в случае необходимости могла нырнуть на глубину до 3 метров, продолжая движение под водой. Экипаж «Кеты» состоял всего из трех человек, и ее можно считать прототипом современных сверхмалых подводных лодок. В состав флота «Кету» занесли в марте 1905 года в качестве «катера малой видимости». По железной дороге ее довезли до Амура, где Яновичу выделили деревянную баржу, приспособленную под плавбазу. На ней и отправили лодку в устье Амура, где «Кета» получила задачу по защите подступов к Николаевску-на-Амуре. 14 июня командир порта проверил готовность «катера», который через две минуты после приказа отошел от баржи и выполнил все назначенные маневры. 16 июня подлодка с баржей перешла в Татарский пролив для охраны судоходства.
31 июля 1905 года субмарине пришлось участвовать в успешном отражении высадки японского диверсионного отряда у мыса Лазарев. А на следующий день, находясь в море на траверзе мыса Погиби, «Кета» обнаружила два японских миноносца. Субмарина тотчас пошла на врага, но уже почти на дистанции торпедного залпа села на необозначенную мель. Атака сорвалась, но тем не менее она встревожила японцев, и больше их корабли не делали попыток зайти в Амурский залив.
До осени «Кета» несла дозорную службу в Татарском проливе, причем в сентябре лодка попала в шторм, который выдержала, а вот плавбаза-баржа затонула. Всего «катер-подлодка» прошла в 1905 году без аварий и поломок 948 миль и была списана только в 1908 году.
Не достигнув каких-либо значительных успехов, русские подводные лодки за время войны самим фактом своего существования удержали японцев от штурма Владивостока и воспретили им плавание в Амурском заливе.
По мнению многих экспертов и военно-морских историков, подводные лодки не только спасли Дальний Восток от нападения японской эскадры адмирала Камимуры, а после Цусимы - и всего флота Страны восходящего солнца под командованием адмирала Того, они заставили задуматься о значении нового морского оружия весь мир.
ТАИНСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ «ГЕБЕНА»
(По материалам В.И. Контровского.)
Четвертого августа 1914 года штилевую поверхность Средиземного моря к западу от Сицилии яростно вспарывали четыре крейсера: германские «Гебен» (под флагом командующего средиземноморской дивизией немецких крейсеров контр-адмирала Сушона) и «Бреслау» и британские линейные крейсера «Неукротимый» и «Неутомимый». Клубы тяжелого угольного дыма обильно пачкали чистое небо - корабли шли самым полным ходом, выжимая из своих машин все, на что они были способны.
Немцы шли посередине, а корабли флота Его Величества следовали за ними параллельными курсами, держась по бортам германских крейсеров. Строй клина, который образовала мчавшаяся на восток четверка, медленно заострялся - англичане мало-помалу проигрывали гонку. Снарядам уже тесно было в орудийных стволах, но пушки пока молчали: официально две империи еще не находились в состоянии войны. Хотя немецкие артиллеристы уже размялись: на рассвете германские корабли обстреляли алжирские порты Филиппвиль и Бон. Выпущенная крейсерами сотня снарядов особого вреда французам не причинила, но переполоху наделала. Так что с Францией Германия уже воевала, а вот с Англией - еще нет.
Командующий французским флотом вице-адмирал Буа де Ляперер своей основной задачей видел обеспечение своевременной и безопасной доставки в Европу корпуса алжирских стрелков. Германские дивизии, воплощая в жизнь план Шлиффена, рвались к Франции через Бельгию, и восемьдесят тысяч зуавов очень нужны были на фронте. Почти два десятка тяжелых кораблей французов вышли из Тулона в море со значительным опозданием (система оповещения о начале войны сработала со скрипом) и прибыли к берегам Алжира тогда, когда немцы оттуда уже ушли. Сосредоточившись на конвоировании транспортов, Ляперер плюнул на «Гебен» и не принял мер к организации его поиска. Если враг появится, то многочисленные пушки охраняющих караваны французских линкоров преподадут ему хороший урок, а если нет - так о чем тогда беспокоиться? «Гебен» избежал встречи с французским флотом, которая, скорее всего, стала бы роковой для германского корсара.
Если французы не сумели эффективно использовать свой собственный флот против «Гебена», то связь между английским и французским флотами оказалась и вовсе никудышной. Несмотря на имевшиеся предвоенные планы, должное взаимодействие двух флотов налажено не было. Ляперер и Милн (командующий британскими силами в Средиземном море) имели достаточно времени для того, чтобы обговорить все детали более чем вероятных совместных действий задолго до начала войны, но прямых директив от своих правительств адмиралы не получили. В результате…
Ни Милн, ни Ляперер не знали ровным счетом ничего о намерениях друг друга. Французы знали, что «Гебен» и «Бреслау» базируются на Мессину (как и предусматривал один из вариантов немецкого плана, разработанного на случай конфликта), однако не информировали об этом своих союзников. Еще 2 августа Милн получил от британского Адмиралтейства разрешение связаться со своим французским коллегой и договориться с ним об облаве на немцев, но посланная радиограмма дошла до адресата только через 24 часа. А встречную радиограмму от Ляперера Милн и вовсе не получил. Каприз радиотелеграфа? Может быть…
Новость о ночном обстреле немцами Бона и Филиппвиля облетела уже половину Южной Европы, а Милн узнал об этом лишь в половине девятого утра 4 августа: снова, надо полагать, какие-то помехи радиосвязи! А когда через час «Неукротимый» и «Неутомимый» встретили направлявшиеся к северным берегам Сицилии германские крейсера, англичане почему-то не сочли нужным оповестить об этом факте французов, горевших желанием поквитаться с врагом за обстрел алжирских портов.
Вице-адмирал Буа де Ляперер свой шанс упустил, однако шестнадцать двенадцатидюймовых орудий двух британских линейных крейсеров могли очень основательно повредить здоровью «Гебена» - не зря Сушон, гробя своих кочегаров, так старался оторваться от нежелательного эскорта. Преследование длилось семь часов, но команды «Открыть огонь!» английские комендоры так и получили. Из Лондона лишь приказали: «Держать "Гебен"!», но не более того.
Ситуация странная: в Европе уже полыхает война, Франция (союзник Англии!) в эту войну уже втянута, а пушки британских кораблей истекают хищной слюной от нетерпения, но молчат. Силуэт новейшего германского крейсера, грозы всего Средиземного моря, висит в прицелах «Неукротимого» и «Неутомимого», а английское Адмиралтейство с девичьей застенчивостью решило вдруг строго следовать формальным нормам международного права! Уж в чем-чем, а в неукоснительном следовании этим самым нормам флот Его Величества (и англичан вообще) никак нельзя обвинить - особенно если на карту ставились интересы Великобритании. Всего один пример: за несколько дней до описываемых событий Англия совершила акт самого настоящего пиратства, беззастенчиво реквизировав построенные на британских верфях для Турции (и полностью ею оплаченные) два дредноута и не испытав при этом ни малейших угрызений совести. «Гебен» был для английских адмиралов неизбывной головной болью (опасались, что германский линейный крейсер может вырваться через Гибралтар в Атлантику и наделать там много шума), представилась прекрасная возможность излечить эту хворобу раз и навсегда, а медики из состава флота Его Величества не спешат браться за скальпель. Вот ведь загадка…